Памятник Надежде Дуровой

Надежда Андреевна Дурова

Надежда Андреевна Дурова была одной из первых русских женщин, посвятивших себя военному делу. Несмотря на огромные трудности, которые ей пришлось преодолеть, она добилась своего и стала первой женщиной-офицером в русской армии, «кавалерист-девицей». Она по праву может считаться героем войны 1812 года: оставив свой дом, своих родных, Дурова бросилась в эту авантюру, рискуя жизнью и доблестно сражаясь с французами в 1807, в 1812, и в 1813 гг.

Гусарское воспитание
Надежда Андреевна родилась 17 сентября 1783 г. В своих «Записках» она указывала на 1789 или 1790 г., что связано с тем, что Дурова решила уменьшить свой возраст, так как казакам, где она служила, полагалось носить бороду, и ей пришлось выдать себя за 14-летнего юношу, чтобы как-то объяснить отсутствие бороды.

Родителями Дуровой были гусарский ротмистр Дуров и дочь малороссийского помещика Александровича (одного из богатейших панов Малороссии). Их брак не был одобрен родителями девушки, и она сбежала из родительского дома вместе с бравым гусаром.

Семейство Дуровых с первых дней начало вести скитальческую полковую жизнь. Мать, которая очень хотела иметь сына, возненавидела свою дочь: «Отнесите, отнесите с глаз моих негодного ребенка и никогда не показывайте». Однажды когда годовалая Надежда долго плакала в карете, мать выхватила её из рук няни и выбросила в окно. Окровавленного младенца подобрали гусары.

Отец после этого отдал Надежду на воспитание гусару Астахову: «Воспитатель мой Астахов по целым дням носил меня на руках, ходил со мною в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом, махал саблею, и я хлопала руками и хохотала при виде сыплющихся искр и блестящей стали; вечером он приносил меня к музыкантам, игравшим пред зарею разные штучки; я слушала и, наконец, засыпала».

В 1789 году Андрей Васильевич оставил военную службу и получил место городничего в городе Сарапуле Вятской губернии. Маленькая Надежда вновь стала воспитываться матерью. Но ее «гусарское» воспитание, боевой нрав препятствовали усвоению типично женских занятий - рукоделия, хозяйства.

Через несколько лет мать отправила ее к своим родственникам в Малороссию. Там ее пылкий нрав утих. Она все больше читала, гуляла, даже начала выходить в свет. Стала более женственной, и ее полковые причуды отошли на задний план.

Но после возвращения домой Дурова вновь вспомнила детство, и все больше времени она проводила с отцом. Он подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала её любимым занятием.

В 1801 году, когда Надежде исполнилось 18 лет, она вышла замуж за судебного заседателя Василия Степановича Чернова, и через год у неё родился сын Иван. К сыну, вероятно, как и её мать к ней, Дурова не питала никаких чувств: она даже не упомянула о нем в своих «Записках». Жизнь с мужем не заладилась, в родительском доме ей тоже не сиделось на месте. И в 1806 году Надежда Дурова, переодевшись в казачий костюм, сбегает из дома. Вот, о чем она думала: «Итак, я на воле! свободна! независима! я взяла мне принадлежащее, мою свободу: свободу! драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять ее, охранить от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и наградою!»

Как Александр Васильевич Соколов стал Александром Александровичем Александровым
Только в 1807 году отец Дуровой получил от нее весточку. До этого момента он считал, что ее уже нет в живых. И новость о том, что его дочь под именем Александра Васильевича Соколова состоит в армии, шокировала его. Андрей Васильевич решил разыскать дочь. А к тому времени она уже успела принять участие во многих сражениях военной кампании 1807 года:

«Мая 22-го 1807. Гутштадт. В первый раз еще видела я сражение и была в нем. Как много пустого наговорили мне о первом сражении, о страхе, робости и, наконец, отчаянном мужестве! Какой вздор! Полк наш несколько раз ходил в атаку, но не вместе, а поэскадронно. Меня бранили за то, что я с каждым эскадроном ходила в атаку; но это, право, было не от излишней храбрости, а просто от незнания…».

«Июнь 1807. Фридланд. В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего легло более половины! Несколько раз ходили мы в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля и в свою очередь не один раз были прогнаны! Нас осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушил меня! О, я их терпеть не могу! Дело другое — ядро! Оно, по крайней мере, ревет так величественно и с ним всегда короткая разделка! После нескольких часов жаркого сражения остатку полка нашего ведено несколько отступить для отдохновения. Пользуясь этим, я поехала смотреть, как действует наша артиллерия, вовсе не думая того, что мне могут сорвать голову совершенно даром. Пули осыпали меня и лошадь мою; но что значат пули при этом диком, безумолкном реве пушек».

За спасение раненого офицера в разгар одного из сражений Дурова была награждена солдатским Георгиевским крестом и произведена в унтер-офицеры. Поразительно, но участвуя в сражениях, она ни разу не пролила чужую кровь.

Но вскоре ее тайна была обнаружена, благодаря усилиям ее отца и дяди. В полку её лишили оружия и свободы передвижения и отправили с сопровождением в Санкт-Петербург, где её сразу принял Александр I.

Дурова просила у императора позволения продолжить военную службу, что он ей и разрешил: он велел поступить ей в Мариупольский гусарский полк в чине подпоручика под именем Александрова Александра Александровича.

По словам Дуровой, быть гусаром для нее значило многое, и поэтому она перевелась в Литовский уланский полк.

Отечественная война
В Отечественную войну 1812 года Дурова командовала полуэскадроном.

Ее настроение в начале войны было не очень воодушевленным: «Говорят, Наполеон вступил в границы наши с многочисленным войском. Я теперь что-то стала равнодушнее; нет уже тех превыспренных мечтаний, тех вспышек, порывов. Думаю, что теперь не пойду уже с каждым эскадроном в атаку; верно, я сделалась рассудительнее; опытность взяла свою обычную дань и с моего пламенного воображения, то есть дала ему приличное направление».

Однако уже под Смоленском Дурова готова была сражаться: «Я опять слышу грозный, величественный гул пушек! Опять вижу блеск штыков! Первый год моей воинственной жизни воскресает в памяти моей!.. Нет! трус не имеет души! Иначе как мог бы он видеть, слышать все это и не пламенеть мужеством! Часа два дожидались мы приказания под стенами крепости Смоленской; наконец велено нам идти на неприятеля».

Дурова героически сражалась в Бородинском сражении: «Адский день! Я едва не оглохла от дикого, неумолкного рева обеих артиллерий… Эскадрон наш ходил несколько раз в атаку, чем я была очень недовольна: у меня нет перчаток, и руки мои так окоченели от холодного ветра, что пальцы едва сгибаются; когда мы стоим на месте, я кладу саблю в ножны и прячу руки в рукава шинели: но, когда велят идти в атаку, надобно вынуть саблю и держать ее голою рукой на ветру и холоде. Я всегда была очень чувствительна к холоду и вообще ко всякой телесной боли; теперь, перенося днем и ночью жестокость северного ветра, которому подвержена беззащитно, чувствую, что мужество мое уже не то, что было с начала кампании. Хотя нет робости в душе моей и цвет лица моего ни разу не изменялся, я покойна, но обрадовалась бы, однако ж, если бы перестали сражаться».

В этом сражении она была контужена ядром в ногу и была отправлена на лечение. Позднее Дурова служила ординарцем у Кутузова.

В мае 1813 она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и взятии города Гамбурга.

Фотография Н. А. Дуровой (около 1860—1865 г.г.)

Дурова была произведена в поручики, а в 1817 году вышла в отставку в чине штаб-ротмистра, с правом на получение пенсии. Остаток своей жизни она провела в Елабуге. Казалось бы, ее военная служба подошла к концу. Но, тем не менее, она постоянно ходила в мужском костюме, все письма подписывала фамилией Александров, сердилась, когда обращались к ней, как к женщине, и вообще отличалась, с точки зрения своего времени, большими странностями.

Умерла Надежда Андреевна 2 апреля 1866 в Елабуге Вятской губернии в возрасте 82 лет, похоронена на Троицком кладбище. При погребении ей были отданы воинские почести.

Надежда Дурова биография кратко русской кавалеристки изложена ниже.

Надежда Дурова краткая биография

Дурова Надежда Андреевна появилась на свет в Киеве 1783 года в семье офицера русской армии. С детства она увлекалась игрушками и играми для мальчиков: первой игрушкой стал пистолет, позже сабля. Также она любила стрелять из лука, лазать по деревьям. Мать была в ужасе от увлечений дочери и пыталась воспитать в Наде дворянку, обучая грамоте и рукоделию.

Чтобы сбежать от матери, Дурова в 18 лет выходит замуж за Василия Чернова. Но семейная жизнь не удалась и вскоре она возвращается к родителям. Сын Иван остался жить с отцом.

В 1806 году Надежда Андреевна убегает из родительского дома. Облачившись в казачью форму, женщина добралась до казачьей части. Командиру она представилась как Александр Дуров. В полк ее не взяли, но пообещали довезти до Гродно, где шло активное формирование армии для похода против французского императора – Наполеона. Александра Дурова зачислили в конно-польский полк. Служба проходила тяжело: ругань командиров, тяжелые учения, солдатский быт. Но ей нравилась служба солдатом русской армии.

Вскоре Конно-польский полк отправили воевать с французами. Надежда Андреевна была участником сражения Фридлане и боя у Гейльзберга. В мае 1807 года у города Гутштадт произошла стычка между французскими и русскими войсками. Дурова проявила отвагу и храбрость, спася офицера Панина от смерти.

Вскоре когда военные узнали, что Дурова женщина, ее доставили в столицу Российской Империи. Александр I лично пожелал встретиться с мужественной женщиной. Александр I вручил ей георгиевский крест, удивляясь ее мужеству и храбрости. Император распорядился, чтобы Надежду Андреевну перевели в Мариупольский полк и даже разрешил представляться фамилией в честь императора — Александрова.

С началом Отечественной Войны в 1812 году, ей присвоили звание подпоручика Уланского полка. Она участвовала в сражениях под Миром, Смоленском, Дашковкой, на Бородинском поле. Во время Бородинской битвы ее ранили, но строй она не покинула. В сентябре 1812 года Надежду Дурову перенаправили в штаб Кутузова. Ранения постоянно волновали женщину, и она полгода лечится в родном доме. По окончанию отпуска она участвует она со своим полком в походах русской армии за границей.

«Корнет Александров»
(Надежда Дурова)

28 (17) сентября 1783 года родилась Надежда Андреевна Дурова (Александр Андреевич Александров) – первая в истории России женщина-офицер, которая с лёгкой руки А.С. Пушкина получила известность как «кавалерист-девица» и писатель.

В 1836 году А. С. Пушкин напечатал в своем журнале «Современник» отрывки из записок Надежды Андреевны Дуровой.

«...Если автор «Записок» согласится поручить их мне, то с охотой берусь хлопотать об их издании... За успех, кажется, можно ручаться, - писал 16 июня 1835 года А. С. Пушкин в город Елабугу Василию Дурову (брату Надежды). - Судьба автора так любопытна, так известна и так таинственна, что разрешение загадки должно произвести сильное общее впечатление».

Отрывок из «Записок» Надежды Дуровой под названием «Война 1812 года» был напечатан, как мы уже сказали, в 1836 году. Некоторые коллеги-издатели заподозрили Пушкина в мистификации: настолько совершенен был стиль данного произведения и литературный язык автора-дебютанта. В том же году в Санкт-Петербурге отдельным изданием вышла книга Н. А. Дуровой «Кавалерист-девица», которая имела шумный успех. И хотя на титульном листе книги не было имени автора, героиня Отечественной войны и талантливая писательница Н. А. Дурова стала известна всей России.

Современники, как и предсказывал Пушкин, восхищались не столько литературным талантом писательницы или её военными подвигами, сколько проявляли интерес к необычной для женщины XIX века, реальной судьбе. Дурова (штаб-ротмистр Александров) была вынуждена уехать из Сарапула, где проживала с родными. После публикации «Записок» поглядеть на «бабу-гусара» съезжались досужие «туристы» даже из других губерний.

Впоследствии ни потомки, ни историки так и не дали себе труда понять, что на самом деле двигало Надеждой Дуровой, когда она решилась преступить традиционные рамки, разрушив сложившийся стереотип поведения женщины, матери, законопослушной дворянки.

«В начале XIX столетия в рядах русских войск, сражавшихся в Пруссии, появилась загадочная личность - кавалерист-девица, русская амазонка, выступавшая под мужским именем (Соколов, потом Александров). Позднее она участвовала в войне с Наполеоном, совершила геройский подвиг и была награждена высшим знаком военного отличия - Георгиевским крестом. Необычайность этого «происшествия в России» долгое время волновала не только армию, но и все слои общества. Однако истинный смысл его был не в романтической загадке, а в том патриотическом подвиге, который впоследствии стал примером любви к своему отечеству.» - писал в предисловии к одному из изданий «Записок кавалерист-девицы» Н.А. Дуровой советский историк и литературовед Б.В. Смиренский.

«Патриотический подвиг» первой женщины-офицера нашёл отклик в годы Первой мировой и Гражданской войн. В период Великой Отечественной войны, к юбилею войны 1812 года, был выпущен ряд агитационных брошюр, посвящённых Надежде Дуровой. Практически все они призывали молоденьких девушек и женщин повторить героическую судьбу своей предшественницы, встав наряду с мужчинами в ряды защитников социалистического Отечества. Истинные подробности биографии «кавалерист-девицы» в таких «трудах», как правило, опускались. Впрочем, и сама Дурова в своих «Записках» предпочла полностью замолчать тот факт, что сбежала она в армию не из патриотических побуждений: в 1806 году ей было не семнадцать лет, как указывает сама писательница, а уже двадцать три. Отечеству в тот момент пока ещё ничто не угрожало. Бежала Надежда Дурова, скорее, от семейных проблем, бросив законного мужа и малолетнего сына.

Лариса Голубкина
в роли Шурочки Азаровой,
к/ф «Гусарская баллада», 1962

Весьма популярная в годы Второй мировой войны пьеса-водевиль «Давным-давно», по которой режиссёром Рязановым был снят известный фильм «Гусарская баллада», также имеет мало общего с реальными фактами из жизни нашей героини.

Вятский дворянин Андрей Васильевич Дуров - отец Надежды Андреевны - происходил из рода смоленско-полоцких шляхтичей Туровских. При царе Алексее Михайловиче они были переселены в устраиваемую тогда Уфимскую губернию и звались сначала Туровыми, потом - Дуровыми. Андрей Васильевич владел в Сарапульском уезде деревенькой Вербовка и командовал эскадроном в гусарском полку. Он женился на дочери богатого помещика Надежде Ивановне Александрович. Убежав из дома, она обвенчалась с офицером тайно от родителей, за что была проклята отцом и лишена приданого. Дуров не имел средств, чтобы содержать семью. В его интересах было заслужить прощение и получить приданое, но отец жены оставался непреклонным. Единственной надеждой на прощение могло стать рождение сына, но в 1783 году родилась дочь. Разочарованию родителей не было пределов.

По версии, изложенной в «Записках» самой Дуровой, во время похода, измученная криками ребенка, мать выбросила девочку из окна кареты. Гусары подобрали девочку и отдали отцу. С этого дня Надежда была вверена попечению флангового гусара, который занялся её воспитанием. Вскоре в семье появились ещё двое детей. Отец оставил кочевую жизнь военного, вышел в отставку и получил место городничего в Сарапуле.

Надежда перешла из рук гусара к матери. Однако все попытки последней наладить отношения со старшей дочерью ни к чему не привели. Надежда стреляла из лука, лазала по деревьям, лихо выкрикивала кавалерийские команды, но не хотела заниматься приличным для девушки её положения рукоделием или домашними делами. Отец купил черкесского жеребца Алкида, которого подарил дочери вместе с казачьим чекменем. По ночам, тайком от матери, Надежда бежала в конюшню, садилась на Алкида и скакала по полям до рассвета. Когда это раскрылось, мать вновь решила избавиться от такой дочери. Девушку отвезли в имение её бабки Александрович близ города Пирятина Полтавской губернии. Здесь она получила относительную свободу.

«Я решилась, - писала она, - хотя бы это стоило мне жизни, отделиться от пола, находящегося, как я думала, под проклятием божиим».

Куда более состоятельной и правдоподобной выглядит версия о детстве и ранних годах Дуровой, приведённая её биографом Байдаровым в 1887 году. Согласно этой версии, Надежда с младенчества находилась на попечении своих деда и бабки Александровичей. До 17-и лет она благополучно проживала в их имении, где получила недурное образование. Жеребца Алкида подарил Наденьке богатый дед (вряд ли такой конь был по карману ее отцу, Сарапульскому городничему). Дед Александрович, бывший кавалерийский офицер, души не чаял во внучке и всячески способствовал её военным занятиям.

В 1801 году Дурову вызвали в Сарапул. Из-за измены отца у родителей начались раздоры. Надежду выдали замуж. Брак был заключен, скорее всего, против её воли, без любви, лишь по настоянию родителей. О своем замужестве Надежда Дурова не обмолвилась в «Записках» ни одним словом. Сознательно искажая свой возраст, она сделала невозможным даже предположение о своём браке. Так, например, читая указ военного министерства об отставке, выданный в 1816 году двадцатичетырехлетней Дуровой, нельзя подумать, что в 1801 году, то есть в возрасте 8 лет, она вышла замуж. Но сохранился и другой документ: запись Вознесенского собора от 25 октября 1801 года за № 44 о бракосочетании девицы Надежды Дуровой 18-и лет с дворянским заседателем Сарапульского земского суда Василием Степановичем Черновым 25-и лет. Имеется также метрическое свидетельство о рождении у Черновых в январе 1803 года сына Ивана.

Вскоре В. С. Чернов уехал в служебную командировку в Ирбит, вместе с женой и сыном. Согласия между супругами не было, и Надежда покинула мужа, оставив ему сына. Возвращение замужней дочери домой не встретило понимания у родителей. По одной из версий, семейный конфликт разразился из-за любовной связи Дуровой-Черновой с есаулом казачьего полка, расквартированного в Сарапуле.

15 сентября 1806 года казачий полк выступил в поход. Надежда решила догнать полк на стоянке в пятидесяти верстах от города. В день своих именин, 17-го числа, ночью она имитировала самоубийство: оставила своё женское платье на берегу Камы, бросила в воду чепец. Сама обрезала косы, надела казакин и поскакала за отрядом.

«Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять ее, охранить от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и наградою!» - писала Дурова о своём побеге.

В полку она назвалась сыном помещика Александром Соколовым, который сбежал в армию, вопреки воле отца. Не спрашивая никаких бумаг, казачий полковник разрешил беглянке стать в строй первой сотни. По другой версии, Дурова некоторое время состояла денщиком-ординарцем при своём любовнике, но потом рассорилась с ним.

В Гродно она завербовалась рядовым в Коннопольский уланский полк под именем дворянского сына Соколова. Шла Прусская кампания. Тяготы военных походов, бытовые лишения и опасности быстро утомили молодую женщину, но раскрыть свой обман она не захотела. 22 мая 1807 года коннопольцы участвовали в сражении под Гутштадтом. Перед боем Надежда написала письмо отцу. Она умоляла простить её дерзкий побег и позволить идти выбранным путем. Это не было женской прихотью или любопытством к неизвестному, не было и искательством приключений. Опасаясь, что будет ранена или убита в бою, Надежда не хотела, чтобы её секрет был придан огласке. Однако добилась она прямо противоположного.

В бою под Гутштадтом Дурова непосредственного участия не принимала. Накануне сражения рядовой Соколов отпросился у командира съездить в близлежащий населённый пункт, чтобы пообедать и переночевать в корчме. Спать в седле, как это делали уланы, Надежда так и не научилась. Нагоняя свою часть, которая уже вступила в бой, Дурова случайно наткнулась на раненого офицера, поручика Финляндского драгунского полка. В своих «Записках» она описывает этот эпизод немного иначе, но доподлинно известно, что эскадрон, к которому был приписан улан Соколов, в это время вёл бой в другом месте. Дурова отдала поручику свою лошадь. Она не смогла помочь офицеру взобраться в седло, и проводил его в лазарет другой солдат. Дурова поплелась пешком к эскадрону, и потом весь остаток дня искала своего Алкида. Не велик подвиг! Однако спасённый офицер оказался не больше не меньше, как родным племянником графа Панина – приближённого императора. 29 и 30 мая Дурова участвовала с полком в двухдневных боях под Гейльзбергом, но больше ничего примечательного не совершила. Одна из гранат разорвалась под самым брюхом её лошади, Надежда была контужена, но вышла из боя живой. В сражении у Фридланда, 2-го июня, Дурова вновь работает «сестрой милосердия»: выводит из боя и спасает еще одного раненого улана. Шеф полка генерал Каховский делает ей замечание, заявив, что храбрость ее сумасбродна; что она бросается в бой, когда не должно, ходит в атаку с чужими эскадронами, среди сражения спасает встречного и поперечного; что он больше не потерпит этого и отправит ее в обоз. Дурова плакала от несправедливости и печали.

Обман Надежды раскрылся, благодаря тому самому письму, которое она написала в минуту слабости и сомнений. Отец обрадовался, что дочь жива. Он вознамерился во что бы то ни стало вернуть её домой и показал письмо дяде Надежды, который жил в Петербурге. Тот посвятил в эту историю своего знакомого генерала. Вскоре слух о кавалерист-девице дошёл до Александра I. По другой версии, Дурова была ранена в плечо при Фридланде. Когда с неё сняли мундир, чтобы оказать помощь, выяснилось, что улан Соколов - женщина. Высочайшим повелением обманщица была лишена оружия и свободы передвижения. Под конвоем её отправили в Санкт-Петербург.

К чести императора Александра I надо заметить, что он отнёсся с большим пониманием к желанию своей подданной служить родине на военном поприще. Царь сам говорил с Дуровой, и, похоже, остался под большим впечатлением от этой беседы. С подачи графа Панина был найден и «подвиг», за который Дурову следовало примерно наградить. За спасение племянника графа кавалерист-девица получила Георгиевский крест. Сам император разрешил ей остаться в армии в чине корнета Мариупольского гусарского полка под именем Александрова Александра Андреевича, а также обращаться к нему с просьбами. Кроме того, Александр I приказал не подвергать широкой огласке столь неординарный случай. О том, что в армии служит женщина, знали лишь приближённые императора и некоторые высшие военные чины.

Два года Дурова жила у отца в Сарапуле, а в 1811 году перевелась в Литовский уланский полк. Во время Отечественной войны 1812 года корнет Александров участвует в боях под Миром, Романовом, Дашковкой, в конной атаке под Смоленском, в Бородинском сражении. 26 августа Александров получает контузию в ногу; 29 августа произведен в поручики. После оставления и пожара Москвы фельдмаршал Кутузов (один из посвящённых в тайну Дуровой) назначил Александрова своим ординарцем.

Несмотря на благоволение императора, полного инкогнито Дуровой сохранить не удалось. Вокруг офицера Александрова не замолкали различные пересуды. Слухи о том, что в армии служит представительница прекрасного пола, воспринимались многими офицерами, как забавный анекдот.

Командир Ахтырского гусарского полка, партизан и поэт Денис Давыдов в письме к А. С. Пушкину от 10 августа 1836 года вспоминал о своих встречах с Дуровой во время войны:

«Дурову я знал потому, что я с ней служил в арьергарде, во все время отступления нашего от Немана до Бородина. Полк, в котором она служила, был всегда в арьергарде, вместе с нашим Ахтырским гусарским полком. Я помню, что тогда поговаривали, что Александров - женщина, но так, слегка. Она очень уединена была и избегала общества столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале войти в избу вместе с офицером того полка, в котором служил Александров, именно с Волковым. Нам хотелось напиться молока в избе... Там нашли мы молодого уланского офицера, который только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: «Это Александров, который, говорят, - женщина». Я бросился на крыльцо, но он уже скакал далеко. Впоследствии я её видел на фронте...»

В июле 1813 года Литовский уланский полк выступил в заграничный поход, вторгся в Пруссию, прошёл Прагу. Дурова приняла участие в блокаде крепости Модлин, в переходе через Богемские горы, в осаде крепости Гарбург.

Прослужив десять лет в конном строю, поручик Литовского уланского полка Александров 9 марта 1816 года был уволен в отставку в чине штабс-ротмистра. Некоторое время Дурова жила в Сарапуле, где её брат Василий занимал должность городничего, затем переехала в Елабугу. В 1835-36 годах происходит ее формирование как писательницы. Некоторую роль в этом сыграло и затруднительное материальное положение. Дурова жила на пенсию военного ведомства - одну тысячу рублей в год. В письме к Н. Р. Мамышеву от 23 сентября 1835 года она жалуется, что ей «до крайности нужны деньги». Предлагая Пушкину свои «Записки», она пишет, что желала бы продать их, хотя они написаны не для печати. Для устройства «Записок» Дурова занимает у сестры восемьсот рублей и выезжает в Петербург, где происходит ее знакомство с Пушкиным. Надежда Андреевна не хотела публиковать свои произведения под собственным именем. Но Пушкин сумел убедить её, что записки «штаб-ротмистра Александрова», без упоминания об истинном авторстве, не вызовут интереса и не принесут никакого дохода.

А. Я. Головачева-Панаева так описывает Дурову в это время:

«Она была среднего роста, худая, лицо земляного цвета, кожа рябоватая и в морщинах; форма лица длинная, черты некрасивые; она щурила глаза, и без того небольшие... Волосы были коротко острижены и причесаны, как у мужчин. Манеры у нее были мужские: она села на диван... уперла одну руку в колено, а в другой держала длинный чубук и покуривала».

Н.А. Дурова написала ещё ряд повестей и романов. В 1840 году вышло четырёхтомное собрание её сочинений. Одна из главных тем писателя-Дуровой - раскрепощение женщины, преодоление разницы между общественным статусом женщины и мужчины. Все они в своё время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, но литературного значения не имеют и привлекают внимание только своим простым для XIX века, но достаточно выразительным языком.

Последние годы Дурова жила в Елабуге, в маленьком домике, совершенно одинокая, если не считать четвероногих друзей. Но это были уже не строевые лошади, а собаки или кошки. В городе её называли «барин, его благородие Александр Александрович Александров». Она носила мужское платье: черный сюртук, серые с лампасами брюки, заправленные в сапоги, гуляла в любую погоду. Бывало, как бы ненароком на её пути возникали мальчишки с котятами и щенками. Тут разыгрывалась типичная сценка: «Куда?» - строго спрашивал «барин». Мальчишки рапортовали: «Топить!» Дурова отбирала животных, несла домой, там их принимал старый слуга. Он как-то регулировал численность кошек и собак, но в доме всё равно их было полным-полно. Вероятно, знаменитые дрессировщики народные артисты Владимир Леонидович и Анатолий Леонидович Дуровы унаследовали любовь к животным от своей знаменитой прабабки.

Н. А. Дурова умерла 21 марта 1866 года, на 83-м году жизни. Похоронена на Троицком кладбище Елабуги, с воинскими почестями. В документе о траурной церемонии она и после смерти названа штаб-ротмистром Александровым. В 1901 году на могиле Дуровой состоялось торжественное открытие памятника. Однако эпитафия на нём вряд ли понравилась бы самой покойной:

«Надежда Андреевна ДУРОВА, по повелению императора Александра - корнет Александров, Кавалер военного ордена. Движимая любовью к родине, поступила в ряды Литовского уланского полка. Спасла офицера, награждена Георгиевским крестом. Прослужила 10 лет в полку, произведена в корнеты и удостоена чина штабс-ротмистра. Родилась в 1783 г. Скончалась в 1866 г. Мир ее праху! Вечная память в назидание потомству ее доблестной душе!»

Данная эпитафия – ярчайший пример того, насколько далеки были современники и насколько чужды оказались потомки пониманию истинных стремлений и заслуг женщины, известной под именем кавалерист-девицы Надежды Дуровой. Невозможно свести всю долгую и богатую событиями жизнь исторического лица лишь к свершению беззаветных подвигов во имя Отчизны. Реальная судьба Надежды Дуровой (Александра Александрова) заключает в себе ни что иное, как протест, стремление исправить несправедливую «ошибку природы». Назвавшись в 1806 году мужским именем, Дурова носила его шестьдесят лет и ни разу не сделала попытки вернуться к настоящей фамилии. Даже от собственного сына она требовала обращения к себе как к Александрову. Родившись женщиной, она хотела всего-навсего отказаться от уготованной на её долю участи и прожить свой век так, как считала нужным и правильным. Вопреки всему, Дуровой это удалось. В этом заключался её личный подвиг, который заслуживает, на наш взгляд, гораздо большего уважения, чем военные свершения и писательский труд.

При жизни, если кто-то из знакомых хотел оскорбить или унизить отставного штаб-ротмистра Александрова, достаточно было лишь обратиться к нему, назвав Надеждой Андреевной. По словам очевидцев, такие случаи имели место и не раз. Потомки же умудрились сделать это даже после смерти…

Елена Широкова

Использованы материалы:

Надежда Дурова. Записки кавалерист-девицы. Подготовка текста и примеч. Б.В. Смиренского, Казань: Татарское книжное издательство, 1966.

«Кавалерист-девица (Надежда Дурова)» на сайте Женские страсти

Суворин. Кавалерист-девица и Пушкин // Новое Время. 1887 (по поводу выхода в свет книги Байдарова «Кавалерист-девица Александров-Дурова»).

Надежда Дурова, первая женщина, награжденная за боевые заслуги Георгиевским крестом, оказалась в рядах защитников Отечества не из внезапного порыва патриотизма. Еще за несколько лет до вторжения Наполеона в Россию в рядах русских войск, сражавшихся в Пруссии с «корсиканским чудовищем», появилась загадочная амазонка, выдававшая себя за мужчину по имени Александр, а фамилия менялась: сначала Дуров, Соколов, а потом Александров, под которой и жила «амазонка» до конца жизни. Жила довольно замкнуто, в обществе появлялась в мужском костюме и называлась мужским именем, не выходила замуж, не имела детей. Из-за таких странностей злые языки поговаривали, что она, вероятно, «не совсем женщина». Но все было гораздо сложнее.

Надежда Дурова оставила нам свои «Записки» и еще несколько рассказов и повестей, свидетельствующих о незаурядном литературном таланте автора. Из них и из немногих воспоминаний современников вырисовывается удивительная, полная невероятных событий и поворотов жизнь и мужественная, дерзкая, но при этом тонкая, ранимая и очень женственная натура автора.

Мать Надежды Дуровой, имени которой наша героиня в своих мемуарах даже не упоминает, «урожденная Александрович и одна из прекраснейших девиц в Малороссии», была дочерью богатого полтавского помещика. Когда она влюбилась в красавца Андрея Дурова, за которым была всего какая-то деревенька в Сарапульском уезде, деспотичный отец выбору дочери воспротивился, а когда дочь убежала из дома и тайно обвенчалась с возлюбленным, он ее проклял. Два года молодые вымаливали прощение родителей, рассчитывали, что этому поможет рождение сына. Но родилась дочь, и хотя была она форменным богатырем, мать сразу невзлюбила бедняжку и открыто тяготилась ею.

«Мне минуло четыре месяца, когда полк, где служил отец мой, получил повеление идти в Херсон; так как это был домашний поход, то батюшка взял семейство с собою, - писала Надежда Дурова в воспоминаниях. - В один день мать моя была весьма в дурном нраве; я не дала ей спать всю ночь; в поход вышли на заре, маменька расположилась было заснуть в карете, но я опять начала плакать, и, несмотря на все старания няньки утешить меня, я кричала от часу громче: это переполнило меру досады матери моей; она вышла из себя и, выхватив меня из рук девки, выбросила в окно! Гусары вскрикнули от ужаса, соскочили с лошадей и подняли меня всю окровавленную и не подающую никакого знака жизни: они понесли было меня опять в карету, но батюшка подскакал к ним, взял меня из рук их и, проливая слезы, положил к себе на седло. Он дрожал, плакал, был бледен, как мертвый, ехал не говоря ни слова и не поворачивая головы в ту сторону, где ехала мать моя. К удивлению всех, я возвратилась к жизни... только от сильного удара шла у меня кровь из рта и носа; батюшка с радостным чувством благодарности поднял глаза к небу, прижал меня к груди своей и, приблизясь к карете, сказал матери моей: «Благодари бога, что ты не убийца! Дочь наша жива, но я не отдам уже ее тебе во власть».

Отец поручил дочь заботам флангового гусара Астахова, что служил барину в походах и дома. На его руках, оказавшихся более ласковыми, чем материнские, и прошли первые годы жизни маленькой Наденьки...

Надежда Дурова в возрасте 14 лет

Надежда Дурова в возрасте 14 лет. Неизвестный автор польстил оригиналу: Надежда была некрасивой, лицо её было в оспинах, но главное - она была смуглой, что в то время считалось для девушки серьёзным недостатком.

Неизвестно, сколько бы продолжалось такое ее походное детство, если бы не появились у молодых Дуровых еще двое детей. От Александровичей пришло долгожданное прощение, а семейные походы стали невозможными. Андрей Васильевич вышел в отставку и получил место городничего в Сарапуле. Но когда Надежда перешла из гусарских рук в материнские, оказалось, что ей совсем не нравится сидеть в горнице за вязанием и вышиванием. Гораздо охотнее и лучше она лазила по деревьям, стреляла из лука и ружья и скакала верхом, а всем игрушкам предпочитала сабли. А тут еще от отца, которого она безумно любила, с пеленок слышала, что, если бы вместо Надежды у него был сын, он был бы спокоен за свою старость. Отец купил воинственной дочери чистокровного черкесского жеребца Алкида, и вскоре она лаской и терпеливой заботой покорила неукротимого коня. Мать продолжала мучить дочь ненавистным рукоделием и бить по рукам за испорченную канву, зато ночами Надежда выводила из конюшни любимого Алкида и до рассвета скакала по окрестным полям. Когда все раскрылось, девушку отправили перевоспитывать к бабушке на Полтавщину. Здесь, в имении Великая Круча у городка Пирятина, она наконец обрела некоторую свободу.

Даже начался было любовный роман с молодым соседом Кирияковым. Сын богатого помещика уже объяснился романтичной соседке в серьезных намерениях и ждал ее согласия, чтобы затем официально просить руки у ее родных. Но не заладилось. «Думаю, что если б тогда отдали меня за него, - вспоминала Дурова, - то я навсегда простилась бы с воинственными замыслами; но судьба, предназначавшая мне поприщем ратное поле, распорядила иначе».

Иначе, да не сразу. В своих «Записках» Надежда Дурова ни словом не обмолвилась о горьком опыте семейной жизни. Больше того, в «Записках» она специально убавила себе возраст - вовсе не из противного ее натуре кокетства, но исключительно чтобы никому и в голову не пришло, что она все-таки побывала замужем: не могла же она венчаться восьми лет от роду. На самом деле Надежде Дуровой было уже восемнадцать, когда из-за измен отца между ее родителями возникли раздоры, и они срочно вызвали дочь с Полтавщины, чтобы против ее воли, без любви выдать замуж. Только многие годы спустя дотошные исследователи докопаются, что не могла девица-гусар выйти в 1816 году в отставку двадцатичетырехлетней, если к славному 1812-му пришла уже опытным воином. Больше того, нашелся документ от 25 октября 1801 года о бракосочетании Сарапульского земского суда дворянского заседателя 14-го класса Василия Степановича Чернова 25 лет и дочери Сарапульского городничего секунд-майора Андрея Дурова девицы Надежды 18 лет. Сохранилось и метрическое свидетельство о рождении у Черновых в январе 1803 года сына Ивана... Вскоре молодая семья отправилась по месту служебной командировки мужа в Ирбит, но между супругами не было ни любви, ни согласия, и Надежда покинула мужа, забрав сына и вернувшись в дом родителей...

В «Записках» она начисто «забыла» эту драматическую страницу жизни, будто ее вовсе не было. Не укладывалось ее унылое замужество ни в господствующий тогда, когда она их сочиняла, в литературе романтизм, ни в ее собственные искренние романтические порывы стать воином и отцовской гордостью: «Батюшка говорил, что я живой образ юных лет его и что была бы подпорою старости и честию имени его, если б родилась мальчиком».

«Я решилась, - писала она, - сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделиться от пола, которого участь и вечная зависимость начали страшить меня...»

Гнев матери при возвращении Надежды домой только усилил это желание - мать требовала, чтобы она вернулась к нелюбимому мужу. 17 сентября 1806 года был день ее именин. Но не это волновало Надежду. Она знала, что в поход из Сарапула выступил казачий полк и остановился на дневку в 50 километрах от города. Она дождалась вечера - ей хотелось попрощаться с отцом, который непременно заходил к ней пожелать покойной ночи. Ведь он ее больше не увидит, по ее плану Надежда должна была исчезнуть - утонуть в Каме. «Когда батюшка ушел, - вспоминала она, - я стала на колени близ тех кресел, на которых сидел он, и, склонясь перед ними до земли, целовала, орошая слезами, то место пола, где стояла нога его. Через полчаса, когда печаль моя несколько утихла, я встала, чтоб скинуть свое женское платье: подошла к зеркалу, обрезала свои локоны, положила их в стол, сняла черный атласный капот и начала одеваться в казачий униформ. Стянув стан свой черным шелковым кушаком и надев высокую шапку с пунцовым верхом, с четверть часа я рассматривала преобразившийся вид свой; остриженные волосы дали мне совсем другую физиономию; я была уверена, что никому и в голову не придет подозревать пол мой...» Спустившись на берег Камы, она оставила свой капот со всеми принадлежностями женского одеяния. А потом вскочила на своего Алкида и... - «Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять его, охранить от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим, и наградою!»

Надежда Дурова в уланской форме и с Георгиевским крестом

Надежда Дурова в уланской форме и с Георгиевским крестом. Уланский полк Надежда выбрала не случайно: уланы, в отличие от казаков, не носили бород.

Казаки тепло приняли «сына помещика Александра Дурова», «камского найденыша», как стали называть новенького, поставили в первую сотню. За более чем месяц похода Надежда привыкла к тяготам военной службы и мужской одежде, овладела саблей и пикой, научилась постоянно сидеть в седле. А в Гродно завербовалась в регулярные войска рядовым в Коннопольский уланский полк под фамилией Соколов. Оттуда решилась написать отцу, просила простить и позволить послужить Отечеству. «Я выступила из своей сферы, чтобы стать под развевавшуюся тогда нашу орифламму», - объяснила она. Тогда шла прусская кампания, и в первом же бою под Гейльсбергом Надежда проявила героизм, спасла жизнь раненого офицера, а через неделю в новых боях там же вышла живой из боя, когда граната разорвалась буквально под брюхом ее лошади. «Священный долг к отечеству заставляет простого солдата бесстрашно встречать смерть, мужественно переносить страдания и покойно расставаться с жизнью», - вспоминала она. Ее произвели в корнеты, но как ни лестно было признание заслуг, главное для нее было в другом: «Неустрарашимость есть первое и необходимое качество воина, с неустрашимостью неразлучно величие души, и, при соединении этих двух великих достоинств, нет места порокам или низким страстям».

Тогда еще не знала «неустрашимая», что о ней и ее подвигах уже идет настоящая слава. «Дурову я знал, потому что я с ней служил в арьергарде, во все время отступления нашего от Немана до Бородина, - писал Пушкину более двадцати лет спустя легендарный поэт и партизан Денис Давыдов. - Полк, в котором она служила, был всегда в арьергарде, вместе с нашим Ахтырским гусарским полком. Я помню, что тогда поговаривали, что Александров - женщина, но так, слегка. Она очень уединена была и избегала общества столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале с офицером Волковым войти в избу... напиться молока...Там нашли мы молодого уланского офицера, который, только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: «Это Александров, который, говорят, - женщина». Я бросился на крыльцо, но он уже скакал далеко. Впоследствии я ее видел на фронте...» А поэты сочиняли стихи о неизвестной амазонке. Вот что писал Андрей Глебов, поэт-генерал герой Бородинской битвы:

В войне 1812 года корнет Александров участвовал в сражениях под Миром, Романовом, Дашковкой, в конной атаке под Смоленском. В «день Бородина» 26 августа получил контузию ноги и звание поручика - за героизм.

Все эти тяготы воинской жизни Надежда переносила легче, чем всплески неутраченных женских эмоций, порой диктовавших поступки, непонятные мужскому окружению. Что греха таить, она сама откровенно описала собственные нарушения воинской дисциплины: заснула на посту, отстала от полка, не выполнила приказ... Но - каково было удивление Надежды, когда после нового героического поступка -спасения раненого улана - она получила замечание от шефа полка генерала Каховского за сумасбродную храбрость: бросается в бой, когда не надо, ходит в атаку с чужими эскадронами, среди боя спасает каждого встречного... Даже пригрозил наказанием: отправить в обоз. На такую несправедливость Дурова отреагировала по-женски - слезами, разумеется, от всех спрятавшись. Пока французы продвигались к Москве, не обошлось без неразберихи: приходилось то добывать корм коням, то разыскивать отставших товарищей, самой едва не потерявшись между отрядами наступающих врагов. Начальство нервничало, и Дуровой в сердцах даже пригрозили расстрелом. Тогда и пришла она к фельдмаршалу Кутузову с горькой обидой и просьбой взять к себе ординарцем. Михаил Илларионович помнил ее отца, но - посоветовал не реагировать так болезненно на начальственную несправедливость. Однако после недолгого отпуска на лечение контуженной ноги она получила желанную штабную должность: так ей было проще скрывать свой пол.

Первое издание «Записок» Н. Дуровой. Титульный лист

Впрочем, не только фельдмаршал знал всю правду о юном поручике. Еще в 1807 году после возвращения из Пруссии Надежду неожиданно пригласили к императору. Она вспоминала: «Государь подошел ко мне, взял за руку и, приблизясь со мною к столу, оперся одной рукою на него, а другою продолжая держать мою руку, стал спрашивать вполголоса и с таким выражением милости, что вся моя робость исчезла и надежда снова ожила в душе моей. «Я слышал, - сказал государь, - что вы не мужчина, правда ли это?» Я не вдруг собралась с духом сказать: «Да, ваше величество, правда!» С минуту стояла я, потупив глаза, и молчала; сердце мое сильно билось, и рука дрожала в руке царевой! Государь ждал! Наконец, подняв глаза на него и сказывал свой ответ, я увидела, что государь краснеет; вмиг покраснела я сама. Расспросив подробно обо всем, что было причиною вступления моего в службу, государь много хвалил мою неустрашимость, говорил, что это первый пример в России; и что он желает наградить меня и возвратить с честию в дом отцовский, дав... Государь не имел времени кончить; при слове: возвратить в дом! Я вскрикнула от ужаса и в ту же минуту упала к ногам государя: «Не отсылайте меня домой, ваше величество! - говорила я голосом отчаяния, - не отсылайте! Я умру там! Непременно умру!» Говоря это, я обнимала колени государевы и плакала. Государь был тронут; он поднял меня и спросил изменившимся голосом: «Чего же вы хотите?» - «Быть воином! Носить мундир, оружие!» «Если вы полагаете, - сказал император, - что одно только позволение носить мундир и оружие может быть вашею наградою, то вы будете иметь ее!» Государь продолжал: «И будете называться по моему имени - Александровым!»

В 1816 году вышел приказ: «9 марта поручик Литовского уланского полка Александров уволен в отставку в чине штабс-ротмистра». Это стало потрясением: «Минувшее счастье! Слава! Опасности! Жизнь, кипящая деятельностью! Прощайте!» Ей трудно было привыкать к лишенной романтики размеренной жизни сначала в Сарапуле, где ее брат Василий служит городничим, потом в Елабуге... Единственная радость - начатые «Записки», которые делались для себя. Но жить на пенсию в тысячу рублей в год невозможно - не попытаться ли продать «Записки»? Поездка в Петербург принесла счастье встречи с великим Пушкиным, давней поклонницей которого она была. Поэт дал высокую оценку ее литературного таланта и напечатал «Записки» в своем «Современнике» с прекрасным отзывом Виссариона Белинского, отметившего яркие картины и точные характеристики, тонкие наблюдения и сочный язык автора. После этого стоило продолжать «Записки», да и задумок для рассказов и повестей было немало.

Надежда Дурова. Литография Карла Брюллова. 1839 год.

Новоиспеченную писательницу тяготило лишь то, что ее персона привлекала все большее внимание окружающих, и, появляясь в свете, она была осторожна и при видимой открытости замкнута. «Она была среднего роста, худая, лицо земляного цвета, кожа рябоватая и в морщинах; форма лица длинная, черты некрасивые; она щурила глаза, и без того небольшие. Волосы были коротко острижены и причесаны, как у мужчин. Манеры у нее были мужские: она села на диван... уперла одну руку в колено, а в другой держала длинный чубук и покуривала» - такой не слишком лестный портрет Дуровой оставила писательница и мемуаристка Авдотья Панаева, гражданская жена Николая Некрасова (историю любви Некрасова и Панаевой читайте ), и сделала это, возможно, не без зависти к более высоким оценкам личных и литературных заслуг современницы. А драматург Николай Васильевич Сушков не скрывал раздражения курящим табак из своей гусарской трубки «заслуженным воином», который еще «вздумал... прибавить лавры писателя». В обидчивости она до конца оставалась женщиной. Сама записала, как уже после отставки обиделась на аристократку, которая, высказывая все уважение заслуженному воину, отпустила гостью из дома под проливной дождь, не предложив одну из многих карет, - больше она в этот дом не хаживала.

С 1841 года до конца жизни Надежда Андреевна безвыездно жила в Елабуге в маленьком домике. Одна, но не одинокая - с собаками и кошками. К сожалению, не могла держать строевых коней. Приняв в 1806 году мужское имя, она не отказалась от него до конца жизни.

Умерла Надежда Дурова 21 марта 1866 года. Предали земле тело отставного штаб-ротмистра Литовского уланского полка А. Александрова со всеми положенными воинскими почестями - под ружейный салют и хор полковых певчих. Странным было лишь то, что отпели ее как Надежду Дурову, хотя она завещала отпевать себя как раба Божьего Александра. Но священник не стал нарушать церковные правила.

Памятник кавалерист-девице Надежде Дуровой в Елабуге

Эдда Забавских,
Gala Биография, №2, 2015

Малоизвестно, но легендарная «кавалерист-девица», первая русская женщина-офицер Надежда Дурова долгое время жила в Вятской губернии. Считается, что Надежда Дурова послужила прототипом Шурочки Азаровой - героини пьесы Александра Гладкова «Давным-давно» и фильма Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». Однако биография Дуровой сама по себе удивительна и драматична. Ее уникальная история ярко описана в любопытных мемуарах «Записки кавалерист-девицы».

Н. А. Дурова, 1837 г. Рисунок В. И. Гау

Надежда Андреевна Дурова родилась 17 сентября 1783 г. Мать, страстно желавшая иметь сына, с ранних лет недолюбливала свою дочь. Однажды, когда годовалая Надежда долго плакала в карете, мать выхватила её из рук няни и выбросила в окно. Естественно, такой трагический момент оставил глубокий след в сознании Надежды. С ранних лет она возненавидела традиционную судьбу и образ жизни русских женщин. Вот что Дурова писала в «Записках» по этому поводу: «Мать говорила мне: женщина должна родиться, жить и умереть в рабстве, вечная неволя, тягостная зависимость и всякого рода угнетение есть ее доля от колыбели до могилы, она исполнена слабостей, лишена всех совершенств и не способна ни к чему. Одним словом, женщина - самое несчастное, самое ничтожное и презренное творение в свете… Я решилась отделиться от пола, находящегося, как я думала, под проклятием божьим». Далее Дурова пишет, что хотела бы «выйти из сферы, назначенной природой и обычаями женскому полу» .

Сказано - сделано. В 1806 г. Дурова ночью сбежала из дома и отправилась вслед за полком, переодевшись в казачье платье. Долгое время она выдавала себя за Александра Васильевича Соколова, сына помещика, позже стала называть себя Александром Андреевичем Александровым. В полку удивились, что дворянин носит казачий мундир, но почему-то поверили её рассказам. Несмотря на то, что казачий быт был сложен, Дурова находилась в постоянном состоянии беспечной радости, ей нравилось проводить время с казаками в тренировках и походах. В «Записках» она как будто бы обращается к своим сверстницам, молодым девушкам: «Свобода, драгоценный дар неба, сделалась наконец моим уделом навсегда! Вам, молодые мои сверстницы, вам одним понятно мое восхищение! Я прыгаю от радости, воображая, что во всю жизнь мою не услышу больше слов «Ты, девка, сиди. Тебе неприлично ходить одной прогуливаться!» Увы, сколько прекрасных и ясных дней началось и кончилось, на которые я могла только смотреть заплаканными глазами через окно» .

Н. А. Дурова

Дурова в образе Александра Андреевича Александрова участвовала в битвах при Гутшадте, Гейльсберге, Фридланде, всюду проявляла храбрость. За спасение раненого офицера в разгар сражения была награждена солдатским Георгиевским крестом и произведена в унтер-офицеры. Поразительно, но, участвуя в сражениях, она ни разу не пролила чужую кровь. В Отечественную войну Дурова командовала полуэскадроном, участвовала в сражениях под Смоленском, при Бородине защищала Семеновские флеши, где была контужена ядром в ногу, и уехала для лечения в Сарапул. Позднее была произведена в чин поручика, служила ординарцем у Кутузова.

Судя по «Запискам» Дуровой, за все время, что она служила и воевала, никто так и не разоблачил ее, все окружающие думали, что она мужчина. Конечно, нам сложно в это поверить: все-таки долгие военные походы - это быт, бесконечное совместное времяпрепровождение солдат, тут сложно что-то утаить друг от друга. Поэтому, скорее всего, Дурова лукавит. Критики вообще установили, что в «Записках» много несостыковок. Например, Дурова умудрилась зачем-то уменьшить себе возраст. Интересны воспоминания Дуровой и в психологическом плане. Женщина, которая долго выдавала себя за мужчину, в конце концов совсем запуталась. Известно, что Дурова очень раздражалась, когда ее называли не Александр Андреевич, и предпочитала не слишком часто возвращаться к своей естественной природе.

Провинциальный Сарапул Вятской губернии. Начало XX в.

В этом плане характерен эпизод ее знакомства с А. С. Пушкиным. С ним Дурова познакомилась через своего брата Василия. Однажды он прислал Пушкину мемуары сестры (с тоски стала писать), и поэт оценил оригинальность этих записок. Во время личной встречи Пушкин откровенно смеялся над Дуровой, так как она постоянно путала, от имени ли мужчины или женщины ей говорить. Так описан этот эпизод в «Записках»: «Любезный гость мой приходил в приметное замешательство всякий раз, когда я, рассказывая что-нибудь относящееся ко мне, говорила: «был, пришел, пошел, увидел»<…>Наконец, Пушкин поспешил кончить и посещение, и разговор, начинавший делаться для него до крайности трудным». Далее произошел уж совсем конфузный момент: «Пушкин, оканчивая речь свою, поцеловал мою руку. Я поспешно выхватила ее, покраснела и уже вовсе не знаю для чего сказала: «Ах, боже мой! Я так давно отвыкла от этого!» После этого эпизода тесные контакты с Пушкиным прекратились, Дурова считала, что поэт начал насмехаться над ней в семье и обществе. Интересно, что большую часть жизни в период после ухода из войск Дурова продолжала быть мужчиной по своему образу, поэтому, как мы видим, совсем разучилась быть женственной.

При всем при этом (не совсем понятно, каким образом), у Дуровой были как брак (неудачный), так и сын, который, кстати, родился на территории Вятской губернии, крещен в Вознесенском соборе города Сарапула. Но с сыном у Дуровой складывались натянутые отношения. Однажды он прислал матери письмо, спрашивая её благословения на брак. Увидев обращение «маменька», она, не читая, в страшном гневе бросила письмо в огонь. И только после того, как сын прислал письмо с просьбой к Александру Андреевичу, Дурова написала: «Благословляю».